в библиотеке Хельсинкского университета
«Русская музыкальная газета» конца XIX — начала XX веков хранит множество рецензий современников на концерты того времени, среди которых были и выступления Придворной певческой капеллы, тогда ещё включавшей и взрослый хор, и хор мальчиков. Одна рецензия сама по себе — это очень субъективный документ. Она может превознести исполнителя до небес, а может втоптать его в грязь. Может — заслуженно, а может и нет. Поэтому справедлива пословица «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», мутировавшая в «лучше один раз услышать, чем сто раз прочитать». Однако у нас нет возможности услышать Капеллу образца 1896 года, и всё, что мы можем — это прочитать. Читая, и делая поправку на вкус автора и его понимание того, какие особенности желательны для хорового пения, и его характеристики тех или иных произведений, мы вполне можем открыть многое для себя. Можем понять, какие традиции пронесла Капелла в своём исполнительстве через столетие, можем узнать о незаслуженно забытых именах — например, о дирижёре Степане Смирнове, несколько десятилетий стоявшем перед капелланами до того, как его сменил Михаил Климов. А можем задуматься, чтó будут знать через сто лет о Капелле сегодняшней.
П. Трубинов
Концерт Капеллы в Москве 24 мая 1896
…О Придворной певческой капелле, давшей духовный концерт 24 мая [1896]. Нужно сказать, в Москве церковное пение любят, и потому понятно с каким нетерпением и интересом ожидали этого концерта. Время, для него избранное, представляло некоторое неудобство: во-первых, в конце мая публика вообще неохотно посещает концерты в закрытых зимних помещениях, во-вторых — коронационные события отвлекли очередные явления дня на второй план.
Несмотря на то, зал Благородного собрания мало заполнился лишь в партере, что же касается мест на хорах и за колоннами, то они были заняты окончательно, доказательство, до чего москвичи внимательно отнеслись к пению Капеллы. Мальчики её разодеты были в красное облачение с отделкой золотым шнуром, взрослые — в вицмундиры. Управлял С. А. Смирнов.
Начался концерт исполнением «Слава… Единородный» (3-голосное) Бортнянского. Необычайная мягкость звука, стройность и компактность сразу обратили внимание слушателей.
В «Услыши, Господи, молитву мою» Львова с высокой стороны показали себя солисты — дискант и альт. Не всегда гармонировал с ними солист тенор. В большинстве, поёт он грудным фальцетом, от этого звук не безупречен в интонации, получаются «подъезды» к нему. Такие особенности желательны больше в хоровом общем пении, в нотах высокого регистра, что мы и наблюдали в партии теноров.
Стильно и ровно по округлости звука всех голосов спела Капелла «Богородице, Дево, радуйся» греческого распева. Выдающиеся голосовые средства дискантов и альтов, их умение и мастерство не выделяться над уровнем сотоварищей заметно было в композиции Макарова «Ангел вопияше». Богатый контраст настроения этой пьесы обнаружился во вступлении всего хора при словах: «Светися, светися новый Иерусалиме».
Где хор может выказать свою музыкальность, хороший слух, так это при пении диссонансов. «Вечери твоея тайныя» Львова как раз в большинстве своих эпизодов предъявляет такие запросы. Капелла разрешила их удивительно чутко и тонко, а певец-октавист, как говорят церковные певчие, выказал недюжинный basse contre.
Двухорный концерт Бортнянского «Воспойте, людие» спет был и аффектированно и театрально. Излишняя акцентуация, резкости сочетаний тихого с громким пением, наконец, выделение некоторых голосов из хоровой массы рекомендуют такое исполнение заурядным. Оправдание покоится разве только на особенностях самой композиции Бортнянского, ходульной, итальянски слащавой, с повторениями несколько раз одних и тех же слов, например, слова «Осанна».
«Се жених грядет» Римского-Корсакова и «Херувимская песнь № 7» Бахметева прозвучали превосходно. Ровность пения хора на протяжении нескольких десятков тактов, а также и постепенное сокращение пения до едва внятного шёпота — большая трудность. Но в этом смысле очаровательно спет был «Благообразный Иосиф» Азеева. Тоже заметно было и в «Милость мира» Чайковского, особенно с началом слов «молитися Боже наш».
Чайковского же «Достойно есть» прошло не особенно удачно. Пьеса эта написана очень высоко для голосов, притом в слишком широком расположении, отчего кажется зависит и не столько хорошее исполнение, какого всё-таки вправе ждать от образцовой капеллы.
Последним номером исполнено было «Тебе Бога хвалим № 2» Бортнянского. Здесь Капелла ничего особенного не показала.
Капелла в общем действительно заслуживает названия образцовой, и если здесь указаны недостатки, то по весьма понятным причинам строгости к выдающемуся учреждению. Произношение слов певцами мягкое, но внятное и повсюду слышное, дыхания певцов не заметно, чистота интонации безупречна, матовая, массовая звучность — пример редкого свойства, а пение в истинно церковном стиле — великая заслуга.
Солисты дисканты — Воскресенский, Бутенко, Соколов; альты — Килиянов, Васильев, Прядилов; тенора — Свиридов, Чичерин; басы — Черемхович, Леплинский, Килиянов,— все достойны сочувственного отзыва.
Только одно очень жаль, что Капелла не дала москвичам удовольствия послушать своё богатое пение зимним сезоном, когда публика в Москве на лицо. Насколько понравилось исполнение Капеллы, можно судить по тому, что, несмотря на программные извещения о недопущении аплодисментов, публика во время исполнения номеров прорывалась рукоплесканиями, а по окончании — они громом пролетели по зале.
Ив. Липаев
Перепечатано с: Хроника // Русская музыкальная газета.— 1896, Июль.— С. 760–762. [271]