С юбилеем, Татьяна Александровна!
Последние четыре десятилетия прошли в Хоровом училище вместе с Татьяной Александровной Островской: пять лет завучем, затем десять лет воспитателем интерната, ещё двенадцать лет заведующей интернатом, затем снова «простым» воспитателем… Даже полностью уйдя на пенсию, Татьяна Александровна продолжает жить жизнью Училища — она в курсе всех новостей. Её обязательно приглашают на все праздники и концерты. Её бывшие воспитанники и коллеги ждут встречи с нею, и она, забыв про палку, взлетает на верхний этаж Училища — в концертный зал.
Татьяна Александровна пришла в Училище в апреле 1981 года, прямо в разгар учёбы, и сразу включилась на полную катушку. То было непростое время: осенью того же учебного года сменился директор; впервые заведение перешло с 10-летнего на 11-летний учебный план, и ребята, которые рассчитывали уже учиться в консерватории, вынуждены были лишний год провести в училище; а в середине года работу училища пришла проверять комиссия из 30 человек. Татьяна Александровна с честью выдержала испытания того первого года, и он стал отличным стартом для её последующей работы.
Впрочем, она и пришла в Училище не «новичком». У неё за спиной к тому моменту были работа вожатой во всесоюзных пионерских лагерях «Артек» и «Орлёнок», организация внеклассной работы в двух ленинградских школах, Дворец пионеров, аспирантура в Педагогическом институте, медаль «За доблестный труд», XVI съезд ВЛКСМ, детский поезд «Дружба» в Германской демократической республике и — сотни детских судеб.
Как-то на такси добиралась на урок — опаздывала. Таксист увидел тетрадки и спрашивает:
— Учительница? А можно спросить: зачем вы замечания в дневниках пишете?
— Если вы про меня спрашиваете, то — никогда не пишу. Для чего? В собственном бессилии расписаться? Значит я не смогла ребёнка занять на уроке. Наверное, пишут, чтоб родители обратили на что-то внимание. Я считаю, если вы моё мнение спрашиваете, я могу написать в дневнике только с просьбой что-то приобрести по моему предмету.
А он говорит:
— Я вчера пришёл, полторы смены отработав, сын подвернулся под руку, я дневник у него попросил. Сам понимаю, что уставший, разозлившийся, а сорваться не на ком. А там вот такое замечание — с кем-то подрался, куча-мала была и т. д. Я ему и врезал. Наверное, сегодня стоит, сесть не может. А вот не написали бы они мне, сказал бы он мне своими словами, послал бы я его подальше, и на этом всё закончилось бы.
Я потом это всё студентом рассказывала и воспитателям. Понимаете, чем заканчиваются наши замечания?
(Из беседы с Т. А. Островской)
Работая завучем, Татьяна Александровна должна была заниматься всем. Посещала все зачёты, заседания всех комиссий. Было трудно — педагоги музыкального заведения хотели иметь завуча-музыканта. Это гораздо позже появился отдельный завуч для музыкальных предметов.
Но, конечно, больше всего крови попили ей мы, ученики. Время от времени, учеников приводили недовольные жители соседних с Капеллой домов. Иногда — милиционеры. Вылавливали по соседним дворам детей и педагоги. В. К. Баранов приводил провинившихся со словами: «Вот вам ваши помоечные дети. Достал из такой-то помойки, рылись, искали чего-то».
Татьяна Александровна привыкла отдавать детям всю себя. Но когда слегла её мама, пришлось поменять ненормированный график завуча на посменную работу воспитателя в интернате. «Вся её трудовая деятельность всегда была насыщена безграничной любовью к избранной профессии — воспитанию и образованию детей» — из Приказа за 20 апреля 1996.
После просьбы написать несколько слов о Татьяне Александровне к её юбилею, я закрыл глаза и погрузился в тишину, прислушиваясь к своим чувствам. Что я испытываю, когда думаю и вспоминаю о Т. А.?
Первое — это огромное чувство благодарности. Странно, но даже в данный момент я ощущаю тепло и любовь огромного сердца этого человека.
А ещё у меня в уме постоянно всплывает одно слово,— мудрость. Жизнь в интернате это история, которая имеет огромное значения для меня, для моего становления. И я благодарен жизни, что в тот период этот наисложнейший организм был под руководством Татьяны Александровны.
Несколько десятков мальчишек, разных возрастов, от мала до велика. Вдали от дома, от родителей. Каждый со своим внутренним миром. Коммуникация, конфликты, учёба, досуг, переходный возраст — можно только представить фронт работы, ответственности человека, стоявшего во главе всего этого изобилия задач и ситуаций.
Татьяна Александровна, благодарю Вас за тонкое чувствование человека — как ребёнка, так и взрослого. За формирование замечательного коллектива воспитателей. За ту атмосферу, которая царила в нашем общем доме в то время.
Низкий поклон 
Люблю и Благо Дарю.
Данила Журкин (вып. 2011)
Воспитатель в интернате — не просто организатор детского быта. Проследить, чтоб дети были сыты, помыты, одеты и вовремя явились на занятие — это само собой разумеющееся. «Вот на этом ковре,— рассказывает Татьяна Александровна,— смотрели телевизор. А если подходит Т. А. и молча выключает телевизор — что это значит? Значит кто-то в грязных носках. Виновному сразу соседи говорят: иди носки переодень, из-за тебя телевизор выключили».
Интернат для многих его воспитанников, в том числе и для меня, был важной частью Хорового училища. Второй дом с дружной атмосферой и условиями для продуктивного обучения. Татьяна Александровна, спасибо Вам за личное время и силы, подаренные Училищу, за поддержание того ценного уклада жизни, который буду помнить всегда. Сердечно поздравляю вас с Днём рождения! Счастья, радости и здоровья!
С уважением, Игорь Егоров (вып. 2010)
Конечно — выполнение домашних заданий. Конечно — подготовка к занятиям по дирижированию, фортепиано или дополнительному инструменту. Но главное, что удавалось Татьяне Александровне — создание тёплой, домашней обстановки для детей, которые на десять месяцев в году вынуждены жить вдали от родного дома, но не чувствовать при этом себя обделёнными ни теплом, ни заботой.
Татьяна Александровна мне вспоминается как человек добрый и справедливый. Поначалу она казалась мне довольно грозной фигурой, вопросы были исключительно по делу и ничего не оставалось незамеченным — занятия, порядок, поведение, она знала всё. Кто, куда, и зачем ходил на улицу — это она узнавала из специальной тетрадки, куда все писали о своих намерениях, выходя на улицу: там указывали время ухода, время возвращения и ставили свою подпись.
Как-то, в классе 8-9, я захотел поздравить свою маму и сюрпризом для неё приехать в Сургут. Для этого нужно было, чтобы, пока я еду на поезде трое суток, в интернате на звонки моей мамы говорили, что я в классе занимаюсь, например, или в столовой и не могу подойти к трубке. И с разрешения и помощи со стороны директора интерната моя затея удалась! С тех пор Татьяна Александровна стала для меня добрейшим и довольно близким человеком.
Но несмотря на тёплые отношения, она ко всем была строга и справедлива. Чаще всего можно было получить прощение, признав свою шалость, глядя ей в глаза. Иногда это давалось непросто, но она всегда проявляла понимание.
С большим теплом вспоминаю тот период своей жизни — во многом благодаря Татьяна Александровне. :)
Илья Малафей (вып. 2007)
Конечно, случалось всякое. Например, двое первоклассников вознамерились убежать в Африку — смотреть обезьянок. И Татьяне Александровне пришлось применить всю свою способность убеждать, чтобы милиция объявила их в розыск. А когда незадачливых путешественников обнаружили в ближайшем пригороде — эту же способность, но уже по отношению к родителям, чтоб те не разорвали детей в клочья.
Татьяна Александровна — знаковый человек в судьбе каждого воспитанника интерната Хорового училища.
Для меня особенно приятно и дорого знать, что не только у меня, но и у многих капеллан наставал такой момент, когда из грозного надзирателя она представала уже наставником, товарищем, приятным собеседником и просто другом, у которого всегда можно спросить совет и поделиться своими переживаниями. Как с родным человеком.
Доброго Вам здоровья, дорогая наша Татьяна Александровна!
Иван Пономарёв (вып. 2005)
В 1920-е — 1930-е годы интернатские дети в Капелле назывались «живущие» (в отличие от домашних детей, которые — «приходящие»). Так и писали в заявлении: «Прошу моего сына такого-то зачислить в число живущих». И, хотя эта терминология уже давно вышла из употребления, но с уверенностью можно сказать, что Татьяна Александровна прилагала все усилия, чтобы живущие в интернате чувствовали себя там живущими, а не проживающими.
С Татьяной Александровной связала меня жизнь, аж на 8 лет!
Сказать, что я понимал её во времена проживания в интернате,— я не могу! Лишь спустя 9 лет, начав работать в Училище и окунувшись в вопросы интерната, я понял, что это один из самых выдающихся учителей в моей жизни. Хочется миллион раз сказать СПАСИБО, что были мамой и нашим другом в одном лице!
Крепкого Вам здоровья и долгих лет жизни!
Иван Триль (вып. 2006)
Татьяна Александровна рассказывает: «С. Ю. Дзевановский мне очень помогал. Доверял. Так, если начиналось что-нибудь, я говорила: „Сергей Юрьевич, это наш дом. Вы мне доверили этот участок дома — я сама разберусь. Если надо будет, я у вас совета попрошу“ — „Ладно. Вы всегда своих защищаете. Почему мне кто-то что-то рассказывает, а вы ничего?“ — „Потому что я не хочу. Это мои дети. Зачем я вам буду рассказывать какие-то эпизоды. Со всеми всё бывает. Вы забыли, как ножку у рояля подпилили, когда учились?“ — „Ну ладно, ладно, уже и это вам рассказали“».
О чём скромно умалчивает Татьяна Александровна, так это о том, что — несмотря на подобные полушутливые (но и полусерьёзные!) перепалки — при полной поддержке директора С. Ю. Дзевановского коллектив Училища выдвинул её на звание Заслуженного учителя России, которое и было присвоено ей в 2007 году.
Дорогая Татьяна Александровна!
Сердечно поздравляю Вас с юбилеем! Желаю крепкого здоровья Вам и всем Вашим родным! С большой любовью вспоминаю, как Вы поддерживали, воспитывали и заботились о нас. Также, с большой теплотой вспоминаю Ваш визит на мою малую Родину, к моей бабушке на озеро Байкал! Благодарен Вам за Ваш каждодневный труд в Хоровом училище и внимательное отношение к каждому капелланину!
Николай Мазаев (вып. 2016)
Татьяне Александровне — здоровья и МНОГАЯ ЛЕТА!!!
Станислав Дмитриев (вып. 1987)
