Духовный концерт Капеллы 7 ноября [1907]

Я от души желаю Придворной Певческой Капелле преуспеяния, служить образцом искусства пения и путеводителем композиторам духовной музыки и регентам, а потому по мере сил готов указывать недостатки в её деятельности. Концерт 7 ноября свидетельствует, что результаты затрачиваемых средств на содержание Капеллы оцениваются слишком дорого. Участвующих в концерте певцов, учителей и руководителей много, голоса прекрасные, прилежания хоть отбавляй, партии выучены твёрдо, короче — внешняя сторона дела блестяща, но художественные качества пения весьма посредственные. Если бы такой хор был у Вознесения, или у Спаса на Сенной, то он гремел бы славою, но для Исаакиевского собора хор этот не годится. Прежде всего бросается в глаза отсутствие сведущих учителей. Постановка голоса у взрослых певцов плохая, не использована звучность и сила голоса, у мальчиков тембры тусклы и жидки. Массивного forte хор не даёт, слышен крик выделяющихся голосов. Строй очень далёк от естественных гармоний. Аккорды звучат фальшиво, как на темперационных инструментах. Певцы мало музыкально развиты и поют бездушно-робко. Недостаточное развитие певцов требует от них много работы, зубрёжки партий. Опытное ухо слышит, что певцам эти партии надоели, завязли в зубах, они не поют их, а скучно отвечают пред публикою зазубренный урок. Это не певцы, а орган, где вместо труб торчат живые люди во фраках. От зубрения у певцов слух переутомлён, в особенности у детей, почему они поют вообще вяло и фальшиво. Иных результатов и ожидать нельзя, т. к. администрация Капеллы не позаботилась в течении нескольких лет пригласить приличных учителей и регентов. Юноши, которых начальник высылает махать перед хором, вряд ли годятся в регенты архиерейских хоров. Неужели начальство капеллы не может вручить дело серьёзному, талантливому дирижёру. Вряд ли откажутся от чести стать во главе капеллы, такие мастера, как Архангельский, Тернов, Калишевский, конечно, при условии, чтобы им не мешали работать.

Что касается программы концерта, то она выдаёт головою Капеллу, её незнакомство с ценностью русской церковной музыки последнего времени. Программа заманивает публику не содержанием, а исполнением «в первый раз». К числу таких новинок отнесены «Утвердись сердце» — Ипполитова-Иванова, «Блажен муж» — Кастальского, «Ныне отпущаеши» — Соколова, «Господи услыши» — Архангельского,— сочинения, которые много лет уже поются в провинции и успели надоесть. Вот как Придворная Капелла следит за движением музыкальной мысли. Быть может, когда-нибудь на программе капеллы появится в первый раз «Свете тихий» — Чайковского. И не стыдно было составлять подобную программу? Теперь и провинциальные регенты настолько музыкально просветились, что не поставят в программе такую ничтожную пьесу как Соколова «Ныне отпущаеши». Зачем было поставлено одно из ничтожных сочинений Кастальского «блажен муж»? Звучит оно грязно, точно аккорды на расстроенном фортепиано с нажатою педалью. Разработки никакой, непрерывное удвоение, однообразно и скучно. Зачем-то было поставлено «Достойно» Гречанинова из первой литургии. У каждого композитора найдутся плохие страницы, к чему же их афишировать пред публикою,— «вот, посмотрите на наших современных божков, как они ничтожны, то ли дело, вот, мы — Богданов, Сарти, Шереметев, Соколов, Архангельский и Львов». Я понимаю, зачем были поставлены сочинения Богданова и гр. Шереметева: оба дирижировали хором, а потому публике и надо было разъяснить, что они не только дирижёры, но и композиторы. Кажется, нет на Руси регента, который не страдал бы композиторским зудом, почему же не сочинять и Богданову; ведь он тоже регент. Сочинять, отчего не сочинять, но исполнять эти сочинения, смесь Сарти с Веделем, в концертах в Петербурге, да ещё в Придворной Капелле, следовало бы воздержаться.

Что сказать о «Херувимской песне» — Черепнина? Скажу прежде всего: вероятно Черепнин предполагает, что русскую церковную музыку очень легко сочинять, куда легче, чем пошлый романс. Само по себе это сочинение Черепнина отзывает пошловатой сентиментальностью. Боюсь, как бы какой-нибудь цыган Шишкин не выкроил из этой «Херувимской песни» — жестокий романс.

Н. Компанейский

Перепечатано с [68]