именабиблиофоторазноефорумссылкио чём?
Капелланин / Разное / Взбунтовавшиеся «капелланы»

Взбунтовавшиеся «капелланы»

В одном из московских журналов была напечатана коротенькая заметка, под заглавием «Конец чесноковщины», сообщавшая, что дирижёр московской государственной академической хоровой капеллы П. Г. Чесноков освобождается от обязанностей и на его место назначается А. В. Александров. Полученные нами сведения раскрыли любопытнейшую картину царивших в этой, с позволения сказать, «общественно-производственной» организации порядков и «традиций».

Капелла имела свою конституцию — дирекцию, художественный совет и т. п.,— но всё это оставалось на бумаге; фактически жизнь капеллы регулировалась единоличной диктатурой дирижёра Чеснокова. Даже состав капеллы он пополнял самостийно, не согласовывая с дирекцией: так, за последние четыре месяца им единолично, зачислено в капеллу 15 новых хористов на общее — в сущности номинальное — число 85 человек.

Почему — «номинальное»? Оказывается, в действительности на выступлениях капеллы в среднем бывало лишь до 56 человек,— манкировки на репетициях и концертах обнаруживаются из учёта посещаемости, введённого дирекцией, чудовищные. Характерной особенностью личного состава капеллы является ещё и то, что для 13 капелланов не удалось определить их социального происхождения, так как они... не пожелали заполнить анкет.

Как относился к посещаемости капелланами репетиций дирижёр? В уважение того, что причинами прогулов являлись совпадения репетиций с церковными службами, являвшимися основной работой многих капелланов, П. Г. Чесноков (сам «духовный» композитор и за последнее десятилетие — регент в церкви Василия Кесарийского), требовал включения в списки посетивших тех из манкировавших капелланов, которые заняты были по его наряду работой в православных храмах. В результате — ни одного концертного выступления в моменты совпадения с церковными службами нельзя было провести полным составом.

Примазавшиеся к советской государственности, под вывеской «государственной академической капеллы», церковники развивают упорную борьбу за «самоопределение» и независимость от советской общественности. В лице капелланки Кропотовой капелла имела своеобразного и перманентного «профуполномоченного».

Срок полномочий её уже истек более 9 месяцев тому назад, но гражданка Кропотова продолжала считать себя «профуполномоченным», несмотря даже на то, что Губрабис неоднократно заявлял, что не признаёт её таковой, как и продолжает не считать гос. капеллу за правильно построенную по союзным принципам законную профорганизацию.

Фактически капелланы всё время были оторваны от Губрабиса: не принимали участия в общественной союзной работе, не посылали делегатов ни на съезды, ни на конференции, ни на собрания. А тем временем Кропотова вводила в заблуждение капеллу постановкой на самочинных общих собраниях вопросов «об уточнении взаимоотношений между Губрабисом и капеллой», заявляя, будто Губрабис не признаёт капеллу, и умалчивая о факте непризнания Губрабисом именно её, как законного профуполномоченного. «Профуполномоченный» и бывший администратор, срывая репетиции, устраивали самочинные собрания, на которые Союз не считал возможным присылать своих представителей, как в неоформленную профорганизацию.

Окопавшись за ширмой госаккапеллы от всевидящего ока фининспектора, всегда неприятного для «лица свободной профессии», наши церковники охотно мирились с грошовым вознаграждением капеллана (30–40 коп. за репетицию),— потому что вне капеллы они зарабатывали на одних церковных службах от 75 до 120 р. в месяц, не считая доходов от бракосочетаний, похорон н др. церковных треб. Только бы не подпасть под действие «страшных» советских законов по отношению к «свободной профессии»!..

По распоряжению Главнауки от 22-го ноября, для руководства деятельностью капеллы должен был быть образован постоянный Художественный Совет. Но Совет не работал: председателем Совета Глаанаукой был назначен дирижёр, однако не созывавший Художественного Совета (состоялось всего одно единственное, случайное заседание). Попытки дирекции, в виду упорного нежелания дирижёра созывать Художественный Совет, повлиять на характер программ не увенчались успехом.

После первого выступления в Мюзик-Холле директор предложил дирижёру изменить программу, на что получил ответ: «Программа зависит от меня, никто не имеет права вмешиваться».

Безапелляционно церковно-регентский подход к составлению программ привел их к омертвелой статичности, а также к такому оригинальному в этическом отношении явлению, как то, что исполнявшиеся в концертах сочинения в подавляющем большинстве являлись продуктом творчества самого П. Г. Чеснокова. Неизменная в Мюзик-Холле программа при повторных выступлениях вызывала недовольство слушателей и крики: «Мы это в пивных слышали».

В своей работе в капелле П. Г. Чесноков, очевидно, руководствуясь старыми «традициями», считал допустимым требовать кроме установленного Главнаукой вознаграждения за свой труд ещё и 10-процентное отчисление с суммы заработка капеллы, получаемого за все её выступления. Дирижёр постоянно опаздывал на репетиции на 20–30 мин. и заканчивал на 20–30 мин. раньше. Из-за явного упадка рабочей дисциплины дирижёр не замечал в светских произведениях специфически церковных нюансов, допускаемых капелланами, спорадически посещающими репетиции. В результате концертные выступления местами становились отражением стиля «производственной деятельности» у Василия Кесарийского.

Попытки дирекции войти в связь с общественными организациями для углубления работы капеллы не всегда достигали цели, так как многие организации высказывали предубеждение против капеллы, руководимой П. Г. Чесноковым, заведомым церковным регентом.

Когда Главнаукой (29 января) был назначен для Госаккапеллы новый дирижёр, А. В. Александров, церковники пустились в демагогию и сорганизовали совершенно недопустимый бойкот своему новому руководителю.

Демагогической группой капеллы А. В. Александров не был допущен к работе. Все дни, в которые должны были проводиться репетиции, устраивались под бессменным председательством бывш. администратора Ледяева собрания с участием П. Г. Чеснокова для проработки материалов протеста против «незаконного» увольнения П. Г. Чеснокова.

Таким образом государственная капелла вступила сознательно на путь саботажа,— не желая подчиниться распоряжениям руководящих органов. Она рассчитывала, как в этом убеждал капелланов Ледяев, что при поддержке московских концертных организаций (Росфил, Персимфанс, Коллектив, руководимый Садовниковым) скопище сможет сохраниться со своей «идеологией и традициями» для дальнейшей работы под управлением того же П. Г. Чеснокова, убежденная, что перечисленные организации помогут ей прикрыться наименованием государственных служащих, минуя Главнауку н пристроившись в подведомственных той же Главнауке учреждениях, т. е. в Росфиле, Персимфансе, Коллективе под управлением Садовникова.

Конечно, этого не будет. Советские организации не потерпят в своей среде зарвавшихся церковников — этих так смешно и нелепо взбунтовавшихся, «капелланов»... И это тем более, что Главнаука уже приняла меры: капелла распущена, и декретирован новый набор. Нельзя не приветствовать этого энергичного и своевременного акта.

Долголетние попытки к созданию необходимого культурно-просветительного органа, долженствующего внести в массы одну из ценнейших частей музыкального искусства, «светское» хоровое пение, пользуясь услугами регентов и церковных певчих в часы их досуга,— оказались явно несостоятельными.

Раз церковь отделена от государства, очевидно, надо помочь и государственному учреждению отделиться от... услуг церковных служителей.

Перепечатано с: Взбунтовавшиеся «капелланы» // Жизнь искусства.— 1927, 1 марта, № 9 (1139). [307]

Вы вошли как анонимный посетитель. Назваться
956
Предложения спонсоров «Капелланина»:
debug info error log